Улыбка Бога [СИ] - Михаил Гвор

Михаил Гвор

Улыбка Бога

Пролог

Лес в Белоруссии тянется на сотни километров во все стороны. Нет, лес не бесконечен. Но велик настолько, что человеческий разум может осознать его истинные размеры только в виде зеленого пятна на географической карте. Вот там для человека простор! Как легко обвести контуры черным карандашом и перечеркнуть жирным крестом! Как просто нанести красным стрелки планируемых ударов! Как несложно сформулировать задачу: найти и уничтожить! Или взять живыми. Целыми — не обязательно! На карте, висящей в кабинете оберста Краузе всё просто. Очень просто.

На местности намного сложнее. Зачастую, вообще невозможно. Нет топографических отметок. И не висят таблички «Село», «Партизан», как в дешевых театрах, экономящих на реквизите. Кого именно должен поймать или уничтожить гауптман Берг? И стоила ли пропажа нескольких айнзатцкоманд, чтобы в срочном порядке перебрасывать его волков, безжалостно гоня «тетушку Ю», жалобно кряхтящую изношенными двигателями?

А в итоге, оберст даже не может внятно сформулировать задачу. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Впрочем, куда идти — более-менее понятно. Вот в это зеленое пятно на карте, раскинувшееся амебными ложноножками. Сюда, в бесконечные белорусские леса, где из-под крон деревьев не видно солнца, а под ногами расстилается бездонная топь… Хотя, с другой стороны, в этих болотах не так жарко как в Греции. Там тупые черномазые, отдавшие свою историю на потеху праздной толпы, бесчисленными стадами коз подчистую съели всю зелень и превратили страну в выжженный кусок камня. Берг не любил черномазых. Он вообще никого не любил. Даже мать. Гауптман любил свою работу. Этого хватало.

Если быть честным до конца, мог бы гауптман выбирать — предпочел остаться в Югославии. Там не так жарко как в Греции, но не так сыро как здесь. А еще, там усташи режутся с четниками, коммунисты с анархистами. И в той каше никто не замечает группу гауптмана Берга, черным демоном смерти кружащую среди зеленых югославских гор. Но выбирать не приходилось. Приказ пришел напрямую из Берлина. Чуть ли не «Черный Генрих» подписывал. Группа требовалась здесь и сейчас, а лучше всего — вчера. Спешили как могли. И на тебе…

Осталось только ждать. И смотреть на карту, в надежде, что на ней найдется подсказка… Если бы гауптман смотрел не на бумагу, а на сами леса, и если бы взгляд сумел проникнуть сквозь толщу листвы, то мог заметить, что чащоба совсем не монолитна. Есть в ней и небольшие прогалины-поляны, и куски светлого лиственного леса, где земля залита солнцем, и укрыта плотным ковром травы, а не болотной жижей.

Мог гауптман увидеть и тех, кто в состоянии дать ответ на загадку о пропаже. Правда, вряд ли захотел… Увидел бы он бойцов-окруженцев, с улыбкой слушающих в светлой дубовой роще невысокого чернявого ефрейтора с зелеными петлицами. Еще мог увидеть горстку красноармейцев, ведущую на опушке большой поляны неравный бой с одной из пропавших айнзатцкоманд…

Нет, не мог. Все же всех способностей и умений Берга, не хватало, чтобы смотреть сквозь вероятностно-темпоральное поле. Гауптман даже не подозревал о его существовании. А происходили эти события в разное время. И в разных реальностях…

Ви мене спрашиваете, почему на границу берут не всех? Есть таких глупых вопросов, за которые даже не знаешь, шо отвечать! Ну как туда могут брать всех, если страна немножко большая, а таких границ не так шобы очень много! Их же на всех не хватит, это понятно последнему босяку с Молдаванки!

И не надо мене возражать, ви лучше подумайте, разве ж ми такие особенные, шо с нас надо делать иконы? Таки ничего подобного, покажите мне такие разницы за меня и рядового Синицына! Ваня, будьте любезны, выйдите и покажитесь. Обратите внимание, шо у него таки две руки, две ноги и странный отросток сверху, в которых он имеет удовольствий кушать. Где ви видели пограничника, шобы он имел больше таких конечностей? Таки да, бывает меньше, но это же не есть хорошо! И я вам скажу, шо таких обычно комиссуют!

Пулемет громко ревет, захлебываясь собственной злобой, щедро рассыпая свинцовую смерть. Застигнутые на открытом месте немцы, тщетно пытаясь найти хоть какие-то укрытия, вжимаются в землю, прячутся за крохотными кустиками травы, за корнями редких молодых березок. Пытаются отползать назад. Бесполезно. Поляна простреливается насквозь. Смерть неумолима. Пули легко пробивают ненадежную растительность и находят прячущиеся за ней мягкие, податливые тела. Материя цвета «фельдграу» не спасает. Новая беда — над залегшими рвутся гранаты. В воздухе, над головами. Откуда кидают понятно. Но это же невозможно! До того места добрая сотня метров! Нельзя метнуть гранату так далеко! Однако осколки продолжают со страшным визгом распарывать воздух, а им вторят винтовки, методично выбивая тех, кто пытается отползти назад, к лесу…

Если бы в засаде было больше бойцов, немецкий взвод уже перестал бы существовать. Еще один ДП, вдобавок к чешскому уродцу, парочку гранатометчиков, и несколько стрелков… Увы, засада слишком малочисленна… И плотности огня не хватает, немцы открывают ответную стрельбу, пытаясь весом залпа перевесить невыгодность позиции. Карателей много. Слишком много для пяти человек, уже раскрывших своё присутствие…

Нет, шо ни говорите, за нашего сержанта я сам всегда замолвлю словечко! Таки да, это не поц какой, не шлемазл с Лиманчика, и даже не просто отличник боевой и политической. Это таки командир отделения третьей погранзаставы старшина Петро Стеценко, а это дорого стоит! Но не надо же равнять лучший танк Красной армии с тем приспособлением, на котором свободные народы Севера до сих пор бегают по сугробам! Это две большие разницы! Шобы ви понимали, большинство здесь присутствующих еще гадили в пеленки, а Петро уже сторожил границу. Я даже не говорю за его наследственность! Это же надо понимать!

Поймать врага в прицел. Выстрел. Попадание. Повторить. Снова попал. Ничего, сержант. Еще не дрожат руки. Еще не забыли, как пользоваться оружием. Впрочем, немцы напомнили. Недели не прошло с последнего боя, после которого повисла на тебе ответственность за этих четверых мальчишек. Впрочем, она и раньше висела. Все из твоего отделения.

Только как командир ты уже сделал всё, что мог. Теперь ты просто боец. Такой же, как твои ребята. И остается только одно. Стрелять. И убивать. Пока не убьют тебя. Если ты успеешь убить многих, возможно, кто-то из ребят выживет. Мало шансов, но вдруг… Парни выросли настоящими солдатами, и в этом есть и твоя заслуга. Немцы надолго запомнят этот день. Если будет, кому помнить…

Сколько твоих предков отдало жизнь за Родину? Дикое Поле всегда было местом ожесточенных боев. Сегодня пришел твой черед. Не в родных степях, а в лесах Белоруссии. Это не страшно и не важно. Жаль, конечно, не увидеть конечного результата этого боя. Но главное — есть, кому продолжить твое дело: там, под Ворошиловградом, подрастает Петро-младший. Династия не прервется.

А тебе остается только одно. Поймать врага в прицел. Выстрел. Попадание. Повторить…

Одное дело старшина, а совсем другое, к примеру, — Сережа! Сережа, я Вас таки умоляю, не надо прятаться за дубом, всё равно Ви из-за него торчите! Еще не выросло дерево, за которым Ви сможете надежно укрыться! Выйдете до народа и предъявите свою личность! Шо ми видим, дамы и товарищи? Как нет дам?! А куда они подевались?! Но этого же не может быть, потому как не может быть никогда! Ладно, ладно, Ви таки меня уговорили! Итак, товарищи бойцы, шо ми видим своими глазами? Обычнейший чемпион Челябинска по боксу! Никаких особых знаний и умений, кроме способности вышибить фрицевские мозги с одного удара. Сережа, есть таких вещей, которых не надо стесняться! И оставьте в покое пулемет, он Вам здесь и сейчас совершенно не нужен. Я таки в курсах, шо Ви используете его вместо гусиного пера. Но я не наблюдаю ни одного фрица, Вам просто не на ком ставить автограф!

Таки кто и шо особенного видит в Сереже? Среди вас шо, нет ни одного чемпиона по боксу? И куда же ви их подевали?

Выворотень неплохая защита. Но не для тебя, Сережа. Ты слишком велик. Не выросло еще дерево, за которым ты сможешь надежно укрыться… А с той стороны летит чересчур много подарков. Ревут пулеметы, тарахтят автоматы, глухо бухают винтовки. Большинство фрицев стреляют в сторону пулеметчика. Грамотные, суки. Натасканные в тактике. А ты слишком велик, Сережа. Сначала по касательной цепляет руку. Ерунда, царапина, мы еще повоюем! И очередная очередь настигает ненавистные фигуры.

Новое попадание. В ногу. И тут же в плечо. Больно. Очень. Кровь уходит из большого и сильного тела. А вместе с кровью вытекает жизнь. Это нокдаун, чемпион. Нокдаун, который станет нокаутом…